Haqqinda.az

Кто-то высмотрел плод, что наспел, наспел.
Потрусили за ствол — он упал, упал.
Вот вам песня о том, кто не спел, не спел
И что голос имел — не узнал, не узнал.
Может, быть с судьбой нелады, нелады
И со случаем плохи дела, дела,
А тугая струна на лады, на лады
С незаметным изъяном легла.

Он начал робко с ноты «до»,
Но не допел ее, не до…
Не дозвучал его аккорд
И никого не вдохновил.
Собака лаяла, а кот
Мышей ловил.

Смешно, не правда ли, смешно?..
А он шутил — не дошутил,
Не дораспробовал вино,
И даже не допригубил.

Он пока лишь затеивал спор, спор
Неуверенно и не спеша, не спеша.
Словно капельки пота из пор, из пор,
Из-под кожи сочилась душа, Ardı »

Шел я, брел я, наступал то с пятки, то с носка,
Чувствую — дышу и хорошею,
Вдруг тоска, звериная, зеленая тоска
Уловчась, мне прыгнула на шею…
Я ее и знать не знал, меняя города,
А она мне шепчет — «Как ждала я!»
Как теперь?! Куда теперь?! Зачем, да и когда?
Сам связался с нею, не желая…
Одному идти — куда ни шло, еще могу
Сам себе судья, хозяин-барин,
Впрягся сам я вместо коренного под дугу,
С виду прост, а изнутри — коварен.
И я не клевещу, подобно вредному клещу
Впился сам в себя, трясу за плечи,
Сам себя бичую я и сам себя хлещу,
Так что — никаких противоречий…
Одари, судьба, или за деньги отоварь,
Буду дань Ardı »

Жил-был добрый дурачина-простофиля.
Куда его только черти не носили!
Но однажды, как назло,
Повезло
И совсем в чужое царство занесло.

Слезы градом — так и надо
Простофиле!
Не усаживайся задом
На кобыле,
Ду-ра-чи-на!

Посреди большого поля, глядь: три стула!
Дурачину в область печени кольнуло.
Сверху надпись: «Для гостей»,
«Для князей»,
А над третьим — «Стул для царских кровей».

Вот на первый стул уселся
Простофиля,
Потому что от усердья
Обессилел,
Ду-ра-чи-на…

Только к стулу примостился дурачина,
Сразу слуги принесли хмельные вина.
Дурачина ощутил
Много сил,
Элегантно ел, кутил и шутил.

Погляди-ка, поглазей:
В буйной силе
Влез на стул для князей
Простофиля -
Ду-ра-чи-на!

И сейчас же бывший добрый дурачина
Ощутил, что он — ответственный мужчина.
Стал советы подавать,
Крикнул рать
И почти уже решил воевать.

Больше, больше руки грей,
Ежли в силе!
Влез на стул для царей
Простофиля -
Ду-ра-чи-на!

Сразу руки Ardı »

Ай, не стойте в гордыне -
Подходите к крыльцу,
А и вы, молодые,
Поклонитесь отцу!

Он сердитый да строгий,-
Как сподлобья взглянет,
Так вы кланяйтесь в ноги-
Может, он отойдет.

Вам отцу поклониться -
Тоже труд небольшой,-
Он лицом просветлится,
Помягчает душой.

Вы с того начинайте
И потом до конца
Во всю жизнь привечайте
Дорогого отца! Ardı »

Я сказал врачу: «Я за все плачу!»
За грехи свои, за распущенность.
Уколи меня,- я сказал врачу,-
Утоли за все, что пропущено.

Пусть другие пьют в семь раз пуще нас.
Им и карты все. Мой же кончен бал.
Наказали бы меня за распущенность
И уважили этим очень бы.

Хоть вяжите меня — не заспорю я.
Я и буйствовать могу — полезно нам.
Набухай, моей болезни история,
Состоянием моим, болезненным!

Мне колют два месяца кряду —
Благо, зрячие.
А рядом гуляют по саду
Белогорячие. Ardı »

Экспресс Москва-Варшава, тринадцатое место,-
В приметы я не верю — приметы ни при чем:
Ведь я всего до Минска, майор — всего до Бреста,-
Толкуем мы с майором, и каждый — о своем.

Я ему про свои неполадки,
Но ему незнакома печаль:
Материально — он в полном порядке,
А морально… Плевать на мораль!

Майор неразговорчив — кончал войну солдатом,-
Но я ему от сердца — и потеплел майор.
Но через час мы оба пошли ругаться матом,
И получился очень конкретный разговор.

Майор чуть-чуть не плакал, что снова уезжает,
Что снова под Берлином еще на целый год:
Ему без этих немцев своих забот хватает,-
Хотя бы воевали, а то — наоборот…

Майор сентиментален — не выдержали нервы:
Жена ведь Ardı »

Полководец с шеею короткой
Должен быть в любые времена:
Чтобы грудь — почти от подбородка,
От затылка — сразу чтоб спина.

На короткой незаметной шее
Голове уютнее сидеть,-
И душить значительно труднее,
И арканом не за что задеть.

А они вытягивают шеи
И встают на кончики носков:
Чтобы видеть дальше и вернее -
Нужно посмотреть поверх голов.

Все, теперь ты — темная лошадка,
Даже если видел свет вдали,-
Поза — неустойчива и шатка,
И открыта шея для петли.

И любая подлая ехидна
Сосчитает позвонки на ней,-
Дальше видно, но — недальновидно
Жить с открытой шеей меж людей.

…Вот какую притчу о Востоке
Рассказал мне старый аксакал.
«Даже сказки здесь — и те жестоки»,-
Думал я — и шею измерял. Ardı »

Однажды я, накушавшись от пуза,
Дурной и красный, словно из парилки,
По кабакам в беспамятстве кружа,
Очнулся на коленях у француза -
Я из его тарелки ел без вилки
И тем француза резал без ножа.

Кричал я: «Друг! За что боролись?!» — Он
Не разделял со мной моих сомнений.
Он был напуган, смят и потрясен,
И пробовал прогнать меня с коленей.

Не тут-то было! Я сидел надежно,
Обняв его за тоненькую шею,
Смяв оба его лацкана в руке,
Шептал ему: «Ах! Как неосторожно!
Тебе б зарыться, спрятаться в траншею,
А ты рискуешь в русском кабаке!»

Он тушевался, а его жена
Прошла легко сквозь все перипетии,-
Еще бы — с ними пил сам Сатана,
Но добрый, ибо родом из России.

Француз страдал Ardı »